Врачебная ошибка: в чем причина и как устранить

Врачебная ошибка: в чем причина и как устранить. 9157.jpeg

Недавно в студии "Правда. Ру" побывал Александр Саверский, член экспертного совета при правительстве России, президент Лиги защиты прав пациентов. Он обсудил с главным редактором Инной Новиковой такую болезненную тему, как врачебные ошибки. Как они возникают и почему в большинстве своем остаются неисправленными?

 

ИН: Я так понимаю, Александр Владимирович, это настолько болезненная тема, что дай бог нам с вами уложиться в час разговора. Потому что 80 процентов врачебных ошибок остаются безнаказанными (по вашей же статистике)… Вы занимаетесь теми самыми ошибками и пытаетесь разобраться и найти правых и виноватых?

АС: Я думаю, что, да, это так. Более того, 80 процентов — это такая совсем нежная статистика, потому что в действительности, если говорить, основываться на статистике федерального фонда ОМС, то у нас порядка 10 процентов помощи с дефектами, а это в стационарном звене 40 миллионов госпитализаций, соответственно

4 миллиона дефектов. До суда доходит около 3 тысячи дел в год.

ИН: Что такое дефекты в данном случае?

АС: Это отклонение врача от стандарта, приказа, закона, то есть он нарушает какие-то правила либо свои медицинские и научные, либо закон. И такой помощи 10 процентов, от оценки страховых компаний. Специалисты проводят экспертизы качественной медицинской помощи, таких экспертиз в год около 8 миллионов. Выявляют около 800 тысяч дефектов. Представляете? И, казалось бы, что должен быть порядок при таком выявлении хороший. Ничего подобного, потому что страховщики просто штрафуют небольшими штрафами ОПУ. А пациентам об этом, об этих дефектах даже не сообщается. Представляете, выявить, что была врачебная ошибка, и не сообщить человеку об этом!

ИН: А как вы, скажите, если человек об этом не знает, как же выявляется эта ошибка врачебная?

АС: Никак и не выявляется. Люди часто как бы понимают, что что-то было не так, но у них же этого акта страховой компании нет, вот, и они, соответственно, либо не знают, либо ходят, мыкаются, какими-то своими путями там пытаются объяснить, доказать, обращаются к нам иногда.

ИН: Так, а что они пытаются объяснить? "Что-то было не так, мне что-то не понравилось, а я не знаю, что".

АС: Нет. Мы же с вами о здоровье говорим, о вреде для здоровья. То есть человек в результате "не знаю, как" мог потерять там руку, ногу, орган. То есть это серьезные вещи.

ИН: А понять, виноваты врачи или как-то так сложились обстоятельства?

АС: Если опять говорить о статистике страховых компаний то, опять же, эксперты страховых компаний не видят самого пациента, они оценивают историю болезни, как лечили. И даже

по этим документам находят 10 процентов. А если учесть, что, например, академики сами называют, что у нас в России 30 процентов неправильно установленных диагнозов, а эксперт же страховой компании по документам не может понять, правильно установлен диагноз, то цифра уже поплыла от 10 процентов к 30. А патологоанатомы говорят, что 20-25 процентов расхождений прижизненных посмертных диагнозов. То есть каждая четвертая смерть не от той болезни, не от той причины, которая была установлена при жизни, то есть лечили не от того. Поэтому в действительности статистика, конечно, совершенно страшная, она раза в два, в три превышает среднеевропейскую, американскую.

ИН: Александр Владимирович, а что вы хотите в такой ситуации изменить вообще?

АС: Вы предлагаете не начинать?

ИН: Нет, нет. Ну, вы начали 12 лет назад и все время вы сталкиваетесь с какими-то вопиющими фактами.

АС: У меня есть очень серьезная победа. За последние 6 лет меня ни разу не спросили: "А кого вы защищаете, кто такой пациент?" Потому что, вы не поверите, но в 2000 году (вот как меняется менталитет людей все-таки, он меняется, благодаря, в частности, нам), но в 2000 году каждый второй буквально спрашивал "извините, пожалуйста, а кого вы защищаете, кто такой пациент?", даже журналисты это делали. Вот. Кто лечится, тот и пациент.

ИН: У кого талончик на прием к врачу, да.

АС: Да. "Давайте поговорим о терминах". К сожалению, система безумная, одна из самых инертных. Вот со всеми недостатками там социалистической системы, еще добавившиеся свои недорыночные эти какие-то отношения.

ИН: Проблемы кризисные, послекризисные.

АС: Совершенно верно. Здравоохранение сейчас чудовищное на самом деле со всех точек зрения. Его действительно нужно лечить, полюбить таким, какое оно есть, дать ему денег, наполнить его заботой со стороны государства, иначе мы все будем от этого страдать и пугаться.

ИН: Подождите, Александр Владимирович, вы сами сказали, что вы раньше думали, что у здравоохранения нет денег, ему надо помочь, дать денег, а сейчас выяснили, что денег там много, только вот не умеем мы ими распорядиться и все организовать.

АС: Да, дело в том, что они идут, идут, деньги есть, и я буду это повторять и повторяю. Более того, еще очень много неучтенки, потому что, когда государство начинает говорить "у нас такой бюджет", а я спрашиваю, ребята, а вы учли деньги соседних министерств и ведомств (у нас 20 министерств и ведомств имеют собственную систему здравоохранения). Тут же понимаешь, что там, в карманах еще ой-ей-ей, где можно полазить. Деньги неправильно, на мой взгляд, распределяются, потому что например, врач, который лечит в избушке на курьих ножках, но получает хорошую зарплату по-настоящему и понимает, что о нем заботятся, гораздо лучше будет лечить больного, чем врач в здании из стекла и бетона с миллионным оборудованием. Но с зарплатой 15 тысяч, причем, работая на 2-3 сменах, 2-3 работах, что первый врач просто своей заботой поможет пациенту намного больше, чем вот этот врач, к которому просто опасно идти. Он уставший человек, брошенный, не успевающий учиться современным технологиям.

ИН: Вы говорите о том, что сидит в избушке, получает хорошую зарплату, или о том, кто сидит в большом здании?

АС: Нет, конечно, тот, кто сидит в большом здании, он более опасен, чем тот, кто сидит в избушке, потому что второй не успевает ни учиться, ни заниматься собой, у него нет времени на пациента. Ну, это такой вот суррогат нашей системы здравоохранения рожденный, это не врач.

ИН: Вы считаете, что все дело в зарплате?

АС: Я считаю, все дело в отсутствии заботы со стороны государства, а зарплата — это один из самых серьезных индикаторов здесь.

ИН: А как определить, где большая зарплата, где маленькая?

АС: Определяется просто, зарплата в 5 тысяч рублей. Вы себе представляете? Это вот зарплата наших врачей в регионах, она вот квиточек в Интернете вывешивает, у меня там много знакомых врачей, вот посмотри, 5 тысяч за месяц.

ИН: Квиточек. И они живут на эти 5 тысяч рублей.

АС: Ну, на что они живут, вот это другой вопрос, потому что в действительности 5 тысяч… Врач должен сидеть на своем месте, там с 8 часов утра и до трех и получать хорошую зарплату, не меньше 2 тысяч долларов.

ИН: А кто определил, что это должно быть 2 тысячи долларов?

АС: Врачи эту цифру называют, и я с ней внутренней сейчас согласен. Скажем, в 2000 году, когда эту цифру называли, я считал ее наглостью, сейчас это нормальная цифра.

ИН: А какая в среднем зарплата врачей в регионах и в Москве?

АС: По России называется около 17 тысяч, в Москве совершенно другая ситуация, 60.

ИН: То есть, те же 2 тысячи долларов.

АС: Это уже деньги, да. Для Москвы, скажем так, 60 тысяч — это та, наверное, минимальная планка, которую врач должен получать.

ИН: А это он должен получать в бюджетных организациях?

АС: Да, ну, естественно. Я говорю о государственной системе здравоохранения, частная меня мало интересует, потому что она в принципе паразитирует на недостатках бесплатной системы, поэтому она вообще существует.

ИН: То есть вы категорически против платной медицины?

АС: Не то, что против… Это как бы издержки, недостатки нашей бесплатной государственной системы здравоохранения. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что если государственная система будет работать хорошо, не нормально, а хорошо, то 90 процентов частной медицины в России, которая сейчас развивается, умрет.

ИН: А почему в Европе есть и частная?

АС: Потому что там здравоохранение развивалось по-другому. Видите, дело в том, что создание государственной системы здравоохранения — это безумно дорогое удовольствие. Просто, понимаете, потому что построить огромное количество учреждений в нужном масштабе просто очень дорого. Мы в Советском Союзе это сделали и теперь мы пытаемся отдать эти учреждения частникам обратно, то есть сделать шаг назад. Это полнейшая глупость.

Государство объявило, что оно будет отдавать государственные учреждения в концессии частным организациям. Вот. Соответственно, на месте государственной организации появится суррогат, частное государственное партнерство, которое будет зарабатывать деньги на всем, что движется.

ИН: А до этого частные клиники не зарабатывали деньги на всем, что движется?

АС: Дело не в том, что они зарабатывали деньги у себя.

ИН: Не ставили диагнозы, которых нет?

АС: Дело в том, что сейчас на месте государственных клиник появится такое вот порождение непонятное.

ИН: Вместо районных поликлиник появится?

АС: Например, на месте 63-й больницы городской в Москве уже появится. И ряд ведомственных медицинских организаций уже тоже стали частными.

ИН: Каких ведомственных медицинских организаций?

АС: Это касается… Ну, скажем так, сеть "МедСи" в большой степени существует вот таким образом. Да, министерств.

ИН: То есть министерства, но они на самом деле давно стали избавляться от социалки, потому что для них это тяжело, тяжело содержать поликлиники, профилактории.

АС: Понимаете, я в таких случаях всегда вспоминаю этого самого "Иван Васильевич меняет профессию", "ты чего это, царская морда, народные земли разбазариваешь". А кто им давал право избавляться от государственного имущества? Это люди зарабатывали для себя, на наши с вами налоги.

ИН: В смысле?

АС: Что в смысле?

ИН: Какие люди зарабатывали для себя?

АС: Народ, это народная собственность.

ИН: Я знаю ряд предприятий, у которых была большая социальная сфера, а предприятия промышленные, большие, производственные, серьезные. И им сказали "сами разбирайтесь с вашими

санаториями, профилакториями

АС: Я говорю о государственной системе здравоохранения, меня только она интересует. Когда министерство избавляется от государственных учреждений здравоохранения, меня это напрягает, потому что, собственно говоря, они были построены на народные деньги. Почему это вдруг от них избавляются? Там должна продолжать оказываться медпомощь. Какие-то центры высоких технологий начинают строить. То есть одно сплавляем, другое строим. Никаких денег никогда не хватит, товарищи дорогие.

ИН: Третье пилим на самом деле.

АС: Да, да. Понимаете, это на самом деле безумие. Причем делается все это закрытым таким, явочным порядком, то есть "а вот мы решили". А чего-то это вы решили-то? А кто вам дал право так решать? Потому что у нас есть 41-я статья Конституции, государство гарантирует помощь государственных муниципальных учреждений бесплатно. Ну, так извольте осуществлять Конституцию. Чего вы начинаете там какие-то игры устраивать с частно-государственными партнерствами?

Госучреждение в аренду сдалось, а там возникло другое лицо, частно-государственное партнерство, другое уже, не государственное учреждение. Статус другой, понимаете, это очень важно. Потому что государственное учреждение — это организационно-правовая форма, статус. Если статус изменен, бац, ребятки из Конституции упрыгали, ушли и уже никому ничего не должны, никакой бесплатной помощи. Поэтому формально на него требование Конституции не распространяется.

ИН: То есть на те компании, не только медицинские, в которых государство участвует частично, Конституция Российской Федерации не распространятся.

АС: Мы только про медицину говорим. Я говорю про 41-ю статью Конституции, где написано, что медицинская помощь гражданам в государственных муниципальных учреждениях оказывается бесплатно.

ИН: Хорошо, давайте вернемся к теме защиты прав пациентов и тем ошибкам и стандартам, которых врачи должны придерживаться. То есть, у нас есть какие-то жесткие стандарты для врачей в том, как они должны проводить диагностику, обследование, лечение, послеоперационные мероприятия?

Насколько это жестко регламентировано?

АС: С 2004-4 по 2007 год было принято около 700 стандартов, по ныне действующему закону они являются обязательными, хотя Министерство здравоохранения в этом вопросе постоянно плавает. То они необязательны, то они для экономических расчетов. Но я говорю о законе. В соответствии с законом они обязательную силу имеют. В принципе, мы в суде достаточно часто это используем следующим образом. Мы берем историю болезни, сравниваем ее со стандартом, то есть там уже стоит диагноз в истории болезни, берешь…

ИН: Который, может быть на 30 процентов неправильный.

АС: Знаете, в этом смысле очень интересно. Потому что знать всю историю от начала до конца, особенно когда человек погиб, практически невозможно. Мы точно не знаем, как он умирал, к сожалению. И действительно в этой ситуации история болезни служит чуть ли не единственным источником сведений, доказательств и информации. И абсурд ситуации заключается в том, что мы часто наказываем врачей не за то, что они сделали, а за то, что они написали. Потому что написать историю болезни грамотно, для этого уже надо быть очень хорошим врачом и не

загнать себя в вилы, в ножницы, потому что… Например, часто сталкиваешься с ситуацией, когда человек погибает от анафилактического шока, и врач начинает там изгаляться. Ребята, а чего вы изгаляетесь? Вашей вины-то в этом нет никакой. Вы что-нибудь нарушили? Нет. А чего вы тогда прячетесь и пишете какую-то чушь в истории болезни? Просто чтобы скрыть, что там был какой-то анафилактический шок. Он был? Был.

ИН: То есть проще написать, что был инфаркт какой-нибудь.

АС: Конечно, надо признавать вещи, потому что на самом деле как бы, когда врач действует правильно, ничего не нарушая, он не виновен, чего бы с пациентом ни произошло. Там другая проблема, он… вот в анафилаксии часто люди гибнут даже не от самого шока, а оттого, что не было своевременной послешоковой помощи.

И вот тут, когда там два часа он пытается его реанимировать, не имея для этого ни навыков, ни оборудования, и человек погибает, вот тут, извините, неоказание медицинской помощи, повлекшее за собой смерть.

ИН: Поэтому и пытаются скрыть.

АС: Скрывают то не это. Начинают придумывать какие-то кровотечения, что-нибудь безумное совершенно. Вот. Потому что нет простых знаний того, что если ты сделал в этой части все правильно и ты не должен был брать аллергопробы, просто не на все препараты можно ее сделать, то твоей вины нет.

 

ИН: Александр Владимирович, когда происходит анафилактический шок там где-нибудь в поликлинике стоматологической от укола самого простого, да, обезболивающего, это одна история. А когда это происходит в операционной, как было с пациенткой клинике, и перед операцией, ее спросили "у тебя есть?", "нет". Откуда? Она знать не знает, чего у нее есть.

АС: Ну, конечно, да.

ИН: При этом там, соответственно, наверное, перед операциями должны проходить какие-то пробы, какие-то тесты.

АС: Это безумно сложный вопрос. Во-первых, действительно, дело в том, что анафилаксии это такая штука, что она мало зависит от количества введенного вещества. А аллергическая реакция наступает сразу же и имеет системный характер. Во-вторых, дело в том, что если задуматься о стоматологии, то, строго говоря, мы здесь всегда имеем нарушения закона и даже вообще уголовного, по 235-й статье. Дело в том, что у стоматологов нет, конечно же, права заниматься анестезиологией.

ИН: То есть они не могут делать уколы?

АС: У них просто лицензии нет, сертификата. Они же не анестезиологи, они стоматологи. Поэтому, вообще-то говоря, они не имеют права так делать, если так разбираться, до конца. Но на практике все так. Поэтому у нас есть законы, а есть жизнь.

ИН: Так современная стоматология без обезболивания, она уже и не существует.

АС: Да, она не мыслит себя. Поэтому эта часть обычая, это вот когда обычай конфликтует с законом.

ИН: Вы как-то обращали внимания на эту проблему?

АС: Я просто хочу сказать, что недобросовестный юристы и адвокат любого врача может посадить, если он знает закон хорошо. Мы этим никогда не пользуемся.

(Читайте продолжение)

Не забудьте подписаться на наш Дзен-канал!

Также наши новости в оперативном режиме в телеграм-канале.

Специалисты
Типсин Денис
Специализируется на диагностике и лечении простатита, мужского бесплодия, нарушения эрекции, цистита, уретрита
Терехов Дмитрий
Занимается проведением анестезиологических пособий при операциях в нейрохирургии, травматологии и ортопедии, общей хирургии, гинекологии
Макушинский Сергей
Врач анестезиолог-реаниматолог, владеющий всеми методами проведения анестезии и интенсивной терапии

Доктор Коршунова: бег поздно вечером и рано утром может негативно повлиять на здоровье Доктор Коршунова: бег поздно вечером и рано утром может негативно повлиять на здоровье Здоровье
Ревматолог Ирина Коршунова предупредила россиян о возможных последствиях для здоровья человека, который предпочитает ранним утром выйти на пробежку.
Врач Петрова: у женщин с акне в 15% случаев высыпания связаны с избытком мужских гормонов Врач Петрова: у женщин с акне в 15% случаев высыпания связаны с избытком мужских гормонов Здоровье
Заподозрить у женщины гиперандрогению, при которой количество мужских половых гормонов возрастает, можно по внешним признакам.